Наш ответ tuulia!

Денис Сахарных

НАШ ОТВЕТ TUULIA!

Комментарий: Впервые опубликовано на несуществующем ныне форуме проекта братьев Петровых «Удмуртская музыка online» 21 октября 2003 г.

Вчера я получил послание от одного из форумцев, и считаю, что о таких вещах следует говорить публично, а не в частном порядке.

Именно, некто tuulia пишет: “Вспомните про Финляндию и Венгрию, где в 19 и в 20 веке была подобная же ситуация - словотворчество. Сейчас эти слова кажутся совершенно естественными. То же самое в удмуртском языке. Слова, придуманные Кузебаем Гердом (кылбур, кылбурчи, верос и т.д.) прижились очень хорошо. Не все, конечно, приживаются. Сидеть и осуждать учёных и других очень легко, а самому сделать слабо?”

Чрезвычайно забавно поставленный вопрос и удивительным образом подобранная аргументация! Неудобно сслылаться на самого себя, но всё же порекомендовал бы автору прочесть мою же статью www.udmurtology.narod.ru/texts/modern.htm, где моя позиция достаточно ясно изложена. Но поскольку, как показывет практика, однократной публикацией никого ни в чём убедить невозможно, то имеет смысл по порядку ответить уважаемому (-мой?) tuulia.

Итак, финны и венгры. Жаль, что вы забыли тут ещё упомянуть эстонцев, для полноты картины. Совершенно непонятно, как у tuulia дело обстоит с историческим мышлением – очевидно, не очень хорошо. Иначе tuulia не взялся/-ась бы сравнивать удмуртов XXI-ого века с венграми и финнами XIX-ого.

Да нет, не «то же самое в удмуртском языке»! Те процессы, что происходили с финским и венгерским языком, целиком и полностью обязаны были своим возникновением политической ситуации, т.е. ситуации борьбы элиты упомянутых народов за независимость. Ради такой прибыльной цели можно было с языком сделать что угодно, что, собственно, и было сделано.

Что, кто-то ставит вопрос о независимости Удмуртии? Что-то ничего об этом не слышно! А зачем же тогда ломать удмуртский язык через колено? Исключительно для мелкого личного удовольствия Куликовых и Кельмаковых? Похоже, так, но ни один нормальный человек прав Куликовых и Кельмаковых на приватизацию удмуртского языка не признает, и я – в числе этих нормальных.

Вообще, если что и есть сходного в современных удмуртских и тогдашних финских и венгерских языковых вещах, так это безудержный национализм словотворцев. Ах, мы поддерживаем национализм? А как вы смотрите на лозунг «Россия – для русских»? Не нравится? Вот и мне не нравится русофобия Куликовых, Кельмаковых да Таракановых, о чём и пишу.

Что бы там кто ни говорил об «удачности» или «неудачности» этнической чистки, имевшей место в XIX-XX вв. в больших финно-угорских языках, всё это не может никоим образом отклонить следующих очевидных вещей:

1. Среди собиравшихся в т.н. «термино-орфографической комиссии» по истреблению удмуртского языка лиц не было ни одного сколько-нибудь крупного писателя. Занимались этим делом преимущественно языковеды, явно выходя при этом за рамки своей компетенции. Это примерно тоже самое, как если бы писать стихи поручали не поэтам, а литературным критикам.

2. Подавляющее большинство «новообразований», сочинённых данной комиссией, сляпаны с грубейшим нарушением правил удмуртского словообразования («лулчеберет» – наиболее яркий, но, увы, не единственный пример), без следования семантике и соблюдения эуфонии.

3. В деятельности комиссии господствовала вкусовщина, а её лингвистическая стряпня насильно навязывалась удмуртскому народу, как некий высший образец национальной чистоты и языковой грамотности. Критика не допускалась.

4. Подельниками – членами-комиссии в массовом порядке подвергались замене слова-интернационализмы, при этом оставалось совершенно непонятным, каким образом, например, замена слова «алфавит» на «гожпусэт» (!), «режим» на «чаклэт» (!!), «бюджет» на «коньдэт» (!!!) и т.п. обогатила удмуртский язык и облегчила языковую практику.

5. Членов комиссии реально интересовала только лексика удмуртского языка, при этом вся деятельность этой банды осмыслена была очень примитивно как замена одного списка слов (якобы «русских») на другой список (якобы «удмуртских»). При этом отбор слов происходил безо всякой понятной программы, и ни в коем случае не увязывался с трудностями, реально возникающими при переводе с русского на удмуртский.

6. Среди всей лавины слов-уродов некоторые – притом очень немногочисленные и скорее всего случайные удачные находки (ужбергати:сь, туспуктэм, муво:й и т.п.) – выглядят как жемчужины в куче компоста.

Что на это возразит уважаемый/-ая tuulia?

В любом случае, ссылкам на дела в финском и венгерском, т.е. в языках, с коими удмуртский никогда не контактировал, я предпочту ссылки на дела в жизненно важном для удмуртов русском языке. А в русском языке аналогичные кельмаковско-куликовско-таракановским попытки очищения языка, предпринятые в начале XIX века адмиралом Шишковым, были уже давно и жестоко высмеяны.

Но Шишков сочинял свои «шарокаталища» и «мокроступы» по крайней мере не нарушая норм русской грамматики!

Что касается Герда, то мне приходилось писать и об этом (см. www.udmurtology.narod.ru/texts/evolut.htm) . Но робкие попытки Герда усовершенствовать удмуртский язык по финскому образцу и близко не стоят к разнузданной вакханалии, учинённой членами неудобозабываемой комиссии.

Однако, выражаясь языком современной молодёжи, «наиболее прикольная» часть письма от tuulia – это рекомендация и мне, т.е. Денису Сахарных, включиться в словообразование по-таракановски.

Нет, tuulia! Мне совершенно не интересны изыски на тему, как лучше «перевести» на удмуртский слово «интервенция», «коммерциализация» или «политпропаганда». Данный принцип, как я уже писал, является порочным.

Если уж на то пошло, меня больше волнует, как сказать по-удмуртски «гордость», «благочестие», «милосердие», «совесть». Слышали ли про эти слова штукари из термино-орфографической комиссии? Сомнительно. Особенно про последнее.

Но дело не в замене отдельных слов (хотя всегда приятно встретить удачное предложение!), а в выработке общих принципов развития удмуртского языка в условиях доминирования языка русского. Здесь надо мыслить не категориями отдельных слов («ну как перевести мадам и мадемуазель?»), а категориями грамматических классов (например, что делать с русскими прилагательными на «-ой» - оставлять их так, как есть, усекать, как в татарском, или поступать как-то иначе).

И уж в любом случае мне и в голову не придёт пытаться внедрить изобретённые мной приёмы, не обсудив их широко и гласно с достойными удмуртскими коллегами, не дав им, что называется, «вылежаться». Как видите, такие мои намерения находятся в полном противоречии с практикой деятельности «термино-орфографической комиссии».

Мне очень дорог удмуртский язык, я не могу его рассматривать как площадку для политических или националистических экспериментов, и не могу и не буду спокойно реагировать, если это попытаются сделать другие

некоммерческий независимый интернет-проект
УДМУРТОЛОГИЯ