Сайт Дениса Сахарных

curriculum vitae :: научные работы :: публицистика :: блог:: контакты

Издано: Сахарных Д.М. Был ли Григорий Верещагин автором стихотворения “Чагыр, чагыр дыдыке”? // Тезисы докладов XXXIII итоговой студенческой научной конференции УдГУ. Ижевск, 2005. С.97-99. Оригинальная разбивка на страницы сохранена (обозначена в местах разрыва цифрами голубого цвета в квадратных скобках).

В современном удмуртском литературоведении принято считать, что опубликованная в 1889 году этнографом-любителем Григорием Верещагиным (1851–1930) удмуртская колыбельная песня “Чагыр, чагыр дыдыке” (“Сизый, сизый голубок”) [1], записанная в Сарапульском уезде Вятской губернии, является на самом деле стилизованным под фольклор стихотворением самого Верещагина [2]. Данное мнение является в научных кругах преобладающим, несмотря на то, что сам факт принадлежности песни перу Верещагина, и авторский характер её текста явились в 1989-1995 годах предметом жёсткой научной дискуссии, которую – поскольку её участники ни в чём не убедили друг друга – по-видимому, нельзя считать завершённой [3].

Участники дискуссии, разрешая, в частности, вопрос об авторстве Верещагина, рассмотрели, на мой взгляд, не все возможные аргументы “за” и “против” [4]. Между тем имеются все основания для отклонения версии об авторстве Верещагина. В той же самой книге, где было опубликовано “Чагыр, чагыр дыдыке”, Верещагиным приводятся тексты других удмуртских песен со следующей странной аннотацией: “Здесь помещаем мы еще четыре песенки, которых перевести на русский язык не могли” [5]. Странность заключается в том, что тексты этих песен безусловно понятны (это означает – понятны, может быть, за исключением малого, для представителей всех диалектных групп удмуртов, и перевод их соответственно не представляет никаких трудностей). Между тем Верещагин пишет: “В песенках этих и сами инородцы не могли перевести следующие слова: силёзъ, очыэдъ, арама, шайрысь, палтрiотъ, паръялозъ, палтуръё, инуресъ, тымозъ. Слова эти, вероятно, остатки древнего вотякского языка, вышедшие из употребления. Вследствие этого и песенки нами не переведены на русский язык” [6].

Нетрудно видеть, что все эти якобы древние и непонятные слова явля- [стр. 98] ются не просто обычными, сильно искажёнными в передаче Верещагина, словами удмуртского языка (досл. закукует, соловей, роща, из края, одинокий журавль, спарится, чересчур, заполнит), но и очень часто встречаются в текстах удмуртских народных песен. Процитирую (с сохранением орфографии) одну из четырёх песен, оставленных Верещагиным без перевода: “Пипу сурдэсъ поттъимы // Пипу югытъя; // Кызьпу сурдэсъ потъимы // Кызьпу югытъя; // Выжвылтъи поттъимъ, // Выжъ куарая; // Нюрэ вуимъ — чипчирган // Чипчимы” (“Осинник ваш мы проехали по свету осин; березняк мы проехали по свету берёз; по мосту проехали под звуки моста; достигли болота – подудели в дудку”) [7].

Никаким образом – например, ссылкой на диалектные отличия – невозможно объяснить, почему Верещагин не понял смысла этой простейшей песенки. Единственно возможным объяснением выглядит признание того факта, что в момент написания книги Верещагин удмуртского языка не знал, или знал его чрезвычайно плохо. Этот же вывод подтверждается анализом переводов и некоторых других удмуртских песен, опубликованных Верещагиным за несколько лет до того в монографии, посвящённой вотякам Сосновского края [8].

Поскольку один и тот же человек в одно и тоже время не может а) не знать удмуртского языка; и б) знать удмуртский язык настолько, чтобы сочинять на нём стихи, следует признать, что Верещагин не мог быть автором колыбельной “Чагыр, чагыр дыдыке” [9].

Примечания

[1] Верещагин Г. Вотяки Сарапульского уезда Вятской губернии. СПб, 1889. С.44-45.

[2] Василий Ванюшев пишет: “Литературоведческий и фольклористический анализ текста этой колыбельной позволил современным литературоведам заключить, что автором “Чагыр, чагыр дыдыке” является сам Г.Верещагин” // Верещагин Г.Е. Собрание сочинений: В 6 томах. Т.2. Вотяки Сарапульского уезда Вятской губернии. Ижевск, 1996. С.50.

[3] Подробнее об этой дискуссии см. Шкляев А.Г. Времена литературы – времена жизни. Ижевск, 1992. С.10; Ванюшев В.М. Творческое наследие Г.Е. Верещагина в контексте национальных литератур Урало-Поволжья. Ижевск, 1995. С.101-106.

[4] При том что качество выставленных аргументов очень часто оказывалось совершенно неудовлетворительным: см. об этом Сахарных Д.М. История “первого удмуртского стихотворения” // Вестник Евразии. Acta Eurasica.

[5] Верещагин Г. Вотяки Сарапульского уезда Вятской губернии. СПб, 1889. С.154.

[6] Там же, с. 156.

[7] Там же, с. 154-155.

[8] Речь идёт о текстах удмуртских песен, опубликованных Верещагиным в аналогичной монографии: Верещагин Г. Вотяки Сосновского края. СПб, 1886. В частности, он приводит текст песни “Жужытъ гинэ жужытъ…” (цитирую только первые [стр. 99] четыре стиха, опустив знаки ударения): “Жужытъ гинэ жужытъ… // Дай бордъ-тъи изъ сюресъ; // Со из сюрес Дай бордъ-тъи // Пашпу лэбыръ, лэбыръ” (с.174), и тут же излагает содержание этой песни “по-русски, в переложении на стихи”, а именно: “Близ Дая, высокаго Дая // Дороженька каменная. // У каменной этой дорожки // Стоит одиноко пашпу” (с.174-175).

Правильный перевод, однако, должен быть таким: “Вдоль высокой, ой да, высокой [горы] каменная дорожка; на обочине, ой да, той дорожки орешник раскидист”. В данном случае частица дай (в нашем переводе ой да) очевидно была воспринята Верещагиным как топоним. Показательно и то, что удм. пашпу ‘орешник’ оставлено без перевода – значение этой лексемы было Верещагину также неизвестно, ср. в той же песне: “Пашпулэнъ сяськаезъ // Югъ-югъ съилемъ. // Пашпулэнъ мульыезлы // Энъ сукломы: // Ымтыръ пиньдэ // Жильтыръ карозъ” (с.174) – и перевод: “На дереве этом, пашпуе, // Цветочки белеют как снег, // А ягодки будут багряны. // Красе не завидуй никто. // Есть будешь как ягодки – зубы // С оскомины выпадут все (с.175).

При переиздании книги Верещагина комментатор Татьяна Владыкина никак не объясняет описанные выше особенности восприятия удмуртского текста её автором (Верещагин Г.Е. Собрание сочинений: В 6 томах. Т.1. Вотяки Сосновского края. Ижевск, 1995. С.171, 233-234) ограничиваясь лишь замечанием, что верещагинский перевод второго из цитированных отрывков “не адекватен оригиналу” (с.171). Более, того, редколлегия попыталась скрыть неважное владение автора удмуртским языком путём фальсификации. Тот же перевод “Близ Дая, высокого Дая…” предстаёт в 1995 году уже в ином виде: “Близ да(й), высокого да(й)…” (с.171) – никаких оговорок по поводу произвольной редакции текста публикаторы не делают.

[9] Следует учитывать, что известные тексты на удмуртском языке, бесспорно составленные Верещагиным, датируются существенно более поздним временем по сравнению с годом публикации “Чагыр, чагыр дыдыке”; что касается происхождения самой колыбельной, то речь может идти о возникновении этого текста при переводе/переложении русского текста, или при сочинении нового на мотив русской песни. См. по этому поводу: Сахарных Д.М. История “первого удмуртского стихотворения” // Вестник Евразии. Acta Eurasica.

return_links(2); ?>

return_links(2); ?>

URL данной страницы:

http://www.udmurt.info/texts/dydykavt.htm

return_links(); ?>

Denis Sacharnych 2002-2009. Положение об использовании материалов сайта